От запрета колокольных звонов к разрушению храмов

Разрушение православных храмов в 30-е годы прошлого века в нашей стране означало не просто разрушение культовых сооружений, но, в первую очередь, подразумевало разрушение веры людей.

Особое место в этом процессе занимает 1932 год. Он знаменателен тем, что тогда экономика Советского Союза переживала черезвычайное напряжение, обусловленное форсированной индустриализацией и массовой коллективизацией крестьянских хозяйств. Мировой экономический кризис 1929-1933 годов не мог не отразиться на состоянии внешнеторгового баланса СССР. Для проведения индустриализации и перевооружения на ее основе Красной Армии Советскому государству требовалась валюта – для покупки за рубежом необходимого оборудования и машин. Экспортные возможности СССР в тот период были невелики и опирались на вывоз зерна, леса, минеральных ресурсов. В начале 1930-х годов рубль обесценился в 5-10 раз, в то время, как номинальная заработная плата выросла лишь в 3 раза. Рынок не преминул отреагировать на девальвацию рубля ростом цен. Ухудшилось положение с продовольствием: 1932-33 годы были голодными. Падала производственная дисциплина. В Марийской автономной области как раз в 1932 году участились случаи прогулов рабочих и срыва производственных планов.

Сознание людей тех лет многие события и явления воспринимало сквозь призму идеологических кампаний; лексика того времени была военной: страна Советов мыслилась как осажденный лагерь среди вражеского окружения, и все, что так или иначе не отвечало интересам социалистического строя и его идеологии, рассматривалось как помощь врагам страны, вставшей на путь невиданного в мире социального эксперимента. «Кто не с нами, тот против нас» – такова была логика мышления человека, уверовавшего в возможность построения коммунистического общества. Эта новая религия была несовместима с любой другой религией. Но бороться с Православной Церковью ко всему прочему означало бороться со старой деревней, с прежним укладом жизни, с крестьянстом. Поэтому не случайно, что наряду с коллективизацией в мае 1932 года в СССР была объявлена безбожная пятилетка (1932-1937), поставившая задачей к 1 мая 1937 года покончить с религией вообще и закрыть все храмы с тем, чтобы даже не упоминалось имя Бога. Бог теперь был один – большевистская партия во главе со Сталиным.

Вот такой фон имеют события, которые имели место в Йошкар-Оле в последнюю декаду апреля 1932 года. В тот год пролетарский праздник 1 мая совпал с православной Пасхой. 17 апреля 1932 года в Йошкар-Оле прошло собрание различных представителей от профсоюзов, на котором обсуждался план проведения первомайского праздника и антипасхальных дней. Было отмечено, что «подготовка развернута слабо, а некоторые месткомы ее даже и не начинали»1. На собрании было принято постановление, в котором, в частности, говорилось: «Выделить бригады на мобилизацию средств. В подшефных колхозах по готовности к севу во всех месткомах провести летучие митинги и собрания с разъяснением антирелигиозной пропаганды, требовать прекращения колокольного звона и вообще передачи их (колоколов) в фонд индустриализации, на оборону СССР. Оживить работу ячеек Союза воинствующих безбожников, организуя кружки изучения антирелигиозной пропаганды»2.

На следующий день, 18 апреля, в «Марийской правде» была опубликована статья о том, что колокольный звон в дни «кулацко-поповской пасхи» следует запретить, а колокола снять и сдать в фонд обороны страны.

Чтобы придать законность акции, все было подано так, как будто инициатива запрещения колокольного звона исходила снизу – от рабочих типографии. Далее все пошло по нарастающей, по законам политической кампании. 19 апреля 1932 года прошли собрания: рабочих и служащих кирпичного завода, электростанции3, служащих госбанка4, студентов и преподавателей Марпединститута5, посетителей кинотеатра «Восток – кино»6. 20 апреля 1932 г. были организованы «летучие митинги» в мастерских города – в сапожной, поливочной, кондитерской, где работали инвалиды7. 21 апреля 1932 года состоялось профсоюзное собрание в Мароблисполкоме8.

Резолюции принимались самые радикальные, вроде той, которую «единодушно» приняли зрители перед началом киносеанса в Йошкар-Олинском кинотеатре «Восток-кино»: «Заслушав информацию тов. Гаева о запрещении колокольного звона, зрители кинотеатра «Восток-кино» (600 человек) присоединяются к предложению газеты «Марийская правда» о запрещении колокольного звона, как в пасхальные дни, так и на все время, и ходатайствуют перед городским Советом о вынесении на этот счет соответствующего решения. В ответ на попытку капиталистов напасть на Советский Союз будем крепить оборону, сдадим на оборону церковные колокола, будем изучать военную технику и крепить ряды Осоавиахима и Союза воинствующих безбожников»9.

Заметим, что в данной резолюции все ловко смещено и объединено: и военная угроза (которой в 1932 году еще не было, а было лишь резкое ухудшение англо-советских отношений), и оборонная работа, и соцсоревнование, и построение социализма, которое никак не было возможно, по мысли авторов резолюции, без отмены церковного праздника – Пасхи. Если ты за Пасху – значит, ты против социализма, против обороны страны и т.п. – такова была логика.

Понятно, что при такой постановке вопроса, да еще при наличии требований «снизу» – от коллективов трудящихся, Йошкар-Олинскому городскому Совету не оставалось ничего иного, как «идя навстречу единодушно выраженному желанию рабочих масс, трудящихся, профсоюзных организаций и всей советской общественности о прекращении колокольного звона в церквах г. Йошкар-Ола и учитывая, что колокольный звон отвлекает от работы и понижает производительность труда служащих государственных учреждений, предприятий и общественных организаций, особенно находящихся вокруг церквей, ходатайствовать перед комиссией по рассмотрению религиозных вопросов при Марийском облисполкоме воспретить колокольный звон в Вознесенской и Троицкой церквах на все время»10. 28 апреля 1932 года указанная комиссия удовлетворила это ходатайство, но снятие колоколов не разрешила, оставив вопрос открытым11.

Власти не без основания опасались людского возмущения: все-таки в 20-е годы Пасха была в числе официальных выходных дней и ее празднование не возбранялось и не преследовалось. Во-вторых, не исключалось, что в случае жалобы верующих во ВЦИК, московская комиссия могла потребовать отменить решение местных властей, как иногда и случалось. Лишь когда спустя три недели после названных событий в Москве была объявлена «безбожная пятилетка», целью которой было изменить сознание людей и выкорчевать другие религии и, в первую очередь, Православие, разрушению церквей был дан «зеленый свет».

К 1 января 1936 года в Маробласти было закрыто 69 храмов, из которых 48 были отданы под клубы, библиотеки, кинотеатры и школы, 12 использовались как складские помещения, а 9 находились в запустении12. По рассказу старожила города Б.В. Бабушкина, в Вознесенской церкви г. Йошкар-Олы в 1933 году прекратились богослужения после трагического случая, когда во время службы молнией убило священника, державшего крест. В церкви была устроена изостудия, а затем, в 1936 году, она использовалась как склад. В дальнейшем церковь была переоборудована в завод пивобезалкагольных напитков, который просуществовал более полувека.

В Воскресенском соборе до 1944 года – когда была разрешена церковная служба – находился кинотеатр «Октябрь». Колокольня собора использовалась пионерским клубом, а на втором ее этаже располагалась библиотека.

Разрушенная Троицкая церковь в г. Йошкар-Оле была отдана под сельхозмастерскую.

Процесс, начатый в Красном городе в 1932 году кампанией против колокольного звона, всего за несколько лет привел к прекращению деятельности церквей и их разрушению. В настоящее время восстановленной может считаться только Вознесенская, да и то – не в полной мере. Тихвинская кладбищенская церковь также не имеет того внешнего облика, какой существовал до разрушения храма. То, что это стало возможным, берет свое начало в богоборческой кампании, которая порушила веру во многих людях, а уж потом – и храмы.

Василий Геннадьевич ВОСТРИКОВ,
кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник отдела истории МарНИИ.


Примечания

1. ГАРМЭ. Р-250. Оп. 1. Д. 1266. Л. 22. (вернуться к тексту)
7. Там же. Л. 17-19. (вернуться к тексту)
9. Там же. Л. 21. (вернуться к тексту)
10. Там же. Л. 1. (вернуться к тексту)
12. ГАРМЭ. Р-250. Оп. 1. Д. 1608. Л. 74. (вернуться к тексту)